Нижегородская старина

26.04

13:30

Этнический стереотип и правовые отношения населения Нижегородского края по иностранным источникам (XVII-XIX вв.)

Этнический стереотип населения и правовые отношения

Под термином "этническим стереотип" понимают совокупность представлений и оценок, касающихся как собственно этноса, так и других этносов ,находящихся с ним в контакте. Этот новый термин вводится здесь для того, чтобы описать нормы поведения, мораль, нравы нижегородского населения с точки зрения иностранных путешественников. Многое в этническом стереотипе достаточно примитивно. Подобные взгляды сложились у населения западных стран еще в средние века по отношению к любым иноземцам. Взгляды оказались весьма живучи, и несмотря на трансформацию убеждений иностранца под воздействием реалий российской жизни, проскальзывают в их сочинениях. Смена представлений особенно хорошо видна при рассмотрении изменений взглядов иностранных наблюдателей на протяжении трех веков.
В I63G г. Олеарий, описывая нижегородского воеводу Василия Петровича /Шереметева/, говорит следующее: "Это был вообще человек вежливый и разумный… он говорил всякие веселые и умные речи, так что мы – в виду странности этого явления в России, - должны были удивляться ему…" Придерживаясь подобных взглядов, ученый саксонец отказывал русскому населению во многих положительных качествах, редкие исключения /»разумный» воевода, а также сопровождавший посольство пристав Романчуков, самостоятельно выучившийся обращению с немецкими измерительными прибора - ми/ лишь подтверждали это правило.

Проезжавший в 1703 г. через Нижний Новгород Корнелиус де Бруин, посетив злачные места города, сообщает следующее: "В дни праздников русские ничего не делают, как только пируют. Я видел даже многих из них в пьяном состоянии валящихся по улицам…"Проказы и странные движения выпивших" привлекли внимание де Бруина настолько, что вместе со своими спутниками вел долгое наблюдение за пьяными. "Валяются по улицам они потому, что "при этом… должны оставаться на улице, потому что им не дозволяется входить в дом продажи питий… Женщины приходят сюда так же, как мужчины, и выпивают ничем не меньше и не хуже их…"' Наблюдая данное празднование /по церковному календарю - день Вознесения Господня/, де Бруин делает вывод об обычности такого времяпровождения для простого народа. Проследовавший в 1788 г. через губернию де Лессенс писал о русских примерно тоже самое: "В деревнях, по снятии хлеба, надлежит вытаскивать их из кабаков."

К XIX в. представления иностранцев о населении Нижегородского края несколько изменились, народу уже не приписывали варварских традиций, но иностранные авторы ударились в другую крайность. Теперь положительные отклики о нижегородцах стали скорее правилом, чем исключением.
Описание де негативных явлений народной жизни становится более взвешенным и обоснованным. Тем не менее и в данном случае встречались исключения.

Де Кюстин в своем сочинении неоднократно подчеркивает отрицательные свойства нижегородского характера, причем подает это в довольно стран ной форме. Например, его характеристика главы нижегородской администрации - губернатора Бутурлина /1786-1860, губернатор с 1831 по 1843/ напоминают аналогичное описание Олеария: "Он показался мне человеком гостеприимным и для русских довольно общительным и откровенным." Даже отсутствие беспорядков в губернии кажется де Кюстину негативным признаком: "Огромнее скопление людей происходит, однако, без особого беспорядка. Последний в России вещь неизвестная, так как он - признак свободы».

Стереотип мышления виден и в сочинении Пр. Томаса, в котором он резко противопоставляет татарское население губернии остальным ее жителям: "Своим трудолюбием, предприимчивостью и силою татарин-земледелец значительно превосходит окружающих его чуваш, черемис и даже русских."

При несколько более взвешенных оценках путешественников XIX в., в их сочинениях часто также сформулированы черты характера населения губернии. Готье, например, замечал, так же как и де Кюстин, что скопление народа на нижегородской ярмарке происходит без особого беспорядка и шума; "Толпа русских молчалива…" Несмотря на безапелляционность заявления Готье, его оценка спокойствия в местах скопления
людей совершенно иная, чем у де Кюстина. В своих замечаниях по поводу наблюдений за нижегородской жизнью Готье и далее придерживается недвусмысленных формулировок. Наблюдая за сценами уличной жизни простого народа и заметив отсутствие среди них женщин, Готье говорит отом факте, что «они вообще из дома выходят мало». Тем более странно после этого читать замечания де Бруина, говорившего о пьянстве женщин в кабаках наравне с мужчинами. Готье вполне обоснованно пишет и о манерах участников пьяного разгула, царящего в квартале "чайных, музыки и развлечений. Наблюдая там "особ в экстравагантных туалетах" среди "миазмов нечистот" , Готье не мог не заметить, что в состоянии опьянения нижегородское население не может давать пример благонравного поведения. Тем более приятней для Готье была возможность заметить, что в одно время с кутежами происходят лирические прогулки влюбленных пар по аллеям вокруг Кремля. Готье, как талантливый и романтичный литератор не упустил случай отметить многообразие жизни.

Гакстгаузен в своеобразных комментариях-отступлениях к основному тексту сочинения много пишет о присущих губернскому населению положительных качествах.
"Русский человек не заботиться об отдаленном будущем, он слишком живет настоящей минутой, чтобы предпринимать что-нибудь, имеющее нескорый результат."

С подобным утверждением применительно к характеру русского населения трудно не согласится. Как бы завершая свои наблюдения за Нижегородской землей, Гакстгаузен пишет следующее о характере местного населения: "Я не раз видел примеры мягкости и доброты характера великорусского народа, Я видел, как нищим подавали милостыню люди совершенно бедные и, может быть, отстоящие по своей бедности на одну только ступень от положения нищего. Я имел также случаи заметить, что простой русский народ вежлив до уничижения, не только в отношениях к высшим, но и между собой. Я видел, как один мужик валялся в ногах перед двумя или тремя господами, которые по виду не принадлежали к высшему сословию /может быть, это были мелкие торговцы/ и делал вид, что целует им ноги, вероятно, прося за что-нибудь прощения… Один из последних, к которому, по-видимому, преимущественно относилась просьба крестьянина, говорил с ним спокойно, кажется простил его, и наконец удалился, вежливо снявши шапку тому же мужику, который продолжал лежать перед ним на земле!" В данном случае Гакстгаузен явно выбрал не лучший пример для доказательства наличия у нижегородского населения чувства вежливости и такта. Но точно такое же впечатление Гакстгаузен вынес из общения с другими представителями простонародья, а именно из общения с бурлаками: "Нас тотчас окружила целая толпа их, с криком предлагавшая свои услуги. Но как скоро мы заговорили с одним из них и стали с ним торговаться, то все замолчали и молча следили за нашими переговорами, не вмешиваясь в них… " Переговоры с бурлаками проходили в неизменной форме: когда Гакстгаузен, не сторговавшись с одним их них, толпа опять с криком предлагала свои услуги, и каждый старался заманить немца. Но когда Гакстгаузен принимался разговаривать с очередным кандидатом, остальная толпа бурлаков сразу же замолкала, чтобы не мешать переговорам. "Русский народ замечательно вежлив!" - замечает Гакстгаузен в завершение своих наблюдений.

Заметим, что свои наблюдения Гакстгаузен делал в 1840-е гг., когда крепостное право еще никто и не вздумал отменять.

В XIX в. путешественников поражало уже не отсутствие положительных качеств у местного населения, а их присутствие. Стремление той среды западной интеллигенции, из которой происходили иностранцы-путешественники, к выискиванию ужасов и варварства в нижегородском быту явно постепенно сходило на нет.

Тема правовых отношений населения Нижегородского края в сочинениях иностранцев затронута крайне слабо. Основные факты имеют явное происхождение от великорусского закона, в остальном же их принадлежность именно к правовым отношениям спорно. Скорее это описание моральных устоев и нравов, присущих жителям губернии. Картина правовых отношений изменялась в той же степени, что и в остальных российских губерниях. Административное управление в Нижегородском крае осуществлялось сначала с помощью должности воеводы, а затем губернатора /соответственно в периоды существований уездных и губернских форм территориального деления/.

В начале XVII в. губернская администрация получила возможность несколько расширить прерогативы своей власти. Впрочем, некоторые вопросы сугубо местного значения подвергались контролю из центра. По сообщению де Кюстина, вопрос о застройки и планировки Нижнего Новгорода должен был согласовываться с мнением Николая I. но этот факт можно объяснить не диктаторским управлением действиями нижегородской администрации, а повышенным вниманием центра к губернии как важного экономическому объекту.
Воевода XVII в. мог зачастую творить суд над своими подчиненными , как ему заблагорассудится. Наиболее ярко эта возможность проявилась в деле о кузнеце, допустившим мошенничества при работе с корабельным инвентарем иностранцев /экспедиция, описанная Олеарием/. Воевода позволил посольству самому назначить способ наказания - вплоть до смертной казни. Казнь не состоялась, но сам факт, что подобные меры пресечения были направлены не против волжских разбойников, а против мирного ремесленника.

Донские казаки и волжские разбойники в XVII и XVII вв. буквально наводняли приволжские земли, доведя уровень преступности в Нижегородской земле до такой степени, что редкий иностранец не писал о нападениях на суда как о вещах актуальных! Стрейс о положении дел в Нижегородском крае писал так: "Плавать по этой реке и в мирное время не всегда безопасно из-за донских казаков, которые перевозят свои суда издалека по суше и внезапно нападают на русские лодки,
ладьи и струги." Ко времени путешествия по Волге де Бруина положение мало изменилось: "…Узнали также, что тому назад всего четырнадцать дней один губернатор, ехавши из Москвы, был окружен тремя барками русских разбойников… « Несмотря на репрессивные меры, проводимые центральной и местной администрациями, положение улучшилось лишь к концу XVIII в. /но только на основании иностранных источников/. Де Лессенс последним упоминает о существовании разбойников в губернии: "Сказывают, что по берегам ceй реки живут разбойники, которые суть не другие кто, как перевозчики. Я много оных видел на своем пути, но никто, однакож, на меня не нападал».

Нижегородский острог.

Об уровне преступности в губернии в последующий век можно судить по описанию Гакстгаузеном местной нижегородской тюрьмы. Данное описание говорит не только о родах преступлений в крае, но и об условиях содержания преступников и способах их этапирования в Сибирь. Отношение простого народа к содержащимся в тюрьме многое говорит о народной нравственности. "Тюрьма была не очень наполнена, потому что накануне отправился большой транспорт ссыльных в Сибирь. В здешней тюрьме находятся преступники двух категории. В России существуют два главных сборных пункта для ссыльных в Сибирь, здесь и в Казани. Приговоренные к ссылке собираются здесь и когда их накопится значительное число, от 100-200 человек, то их отправляют под конвоем. Обыкновенно это случается каждую неделю раз. Кроме того, эта же тюрьма служит для предварительных арестов по уголовным и полицейским преступлениям. Самые постройки не имеют в себе ничего ужасающего; казематы высоки, с достаточным светом и с печами для зимнего отопления… Тут мало маленьких комнат и множество больших подвалов, в которых содержатся по 10, 20 и 25 преступников вместе, с подбором до известной степени по роду преступлений. Так, например, в одном сидели вместе убийцы и поджигатели, в другом воры и т.д. Даже приговоренные к отправке в Сибирь не отделены строго от ладей, находящихся под следствием. Всякие сношения и переговоры друг с другом совершенно свободны: уговора;.: и условиям никто не препятствует… "

Положение Нижнего Новгорода как пересыльного пункта должно было способствовать распространению вольнодумства среди жителей губернии, так как многие из ссыльных были осуждены по политическим статьям.

Вид на Нижегородский Острог.

Кроме деления заключенных по родам преступлений, тюремная администрация управляла их массой при помощи выборных из самих преступников. "В каждом заключении, где сидит более 3/4 арестантов, один из них назначается старостой, и достойно удивления, как он умеет держать остальных в порядке и как все его слушаются! Так в России, в каждом общественном учреждении, выступает этот живой принцип общины … ".

Из общей массы заключенных Гакстгаузен выделяет такие категории преступников: "убийц /довольно много/, поджигатели /больше женщины/, дезертиров, и крупных и мелких воров… « Гакстгаузен положительно отзывается не только об условиях содержания заключенных, но и снабжении их всем необходимым. Люди более состоятельные /должники и дворяне/, по его словам, содержались несколько лучше остальных: "Им были доставлены на их счет несколько лучшие мебель и постели… Пища же для всех была одинакова: два раза в день щи или каша, затем говядина или рыба и по 2J/2 фунта хлеба на человека … Заключенные снабжались не только за казенный счет, но и за счет передач. "Милостыни и подаяния стекаются к ним /заключенным/ во всякое время и при всяком случае. Не проходит свадьбы, крестин, никакого праздника, чтобы участвовавшие в них не помогли по своим силам сидящим в тюрьмах. Все снадобья, доставляемые в здешнюю тюрьму, не могут быть съедаемы арестантами и часть их продается, а на вырученные деньги покупается платье для ссылаемых в Сибирь. Из всех этих подаяний и милостыней отнюдь ничего не утаивается мелкими чиновниками и прислугой: присвоить себе что-нибудь, предназначенное для арестанта, считается величайшим грехом! Народная благотворительность тотчас прекратилась бы, как скоро народ убедился бы, что его жертвования не доходят до арестованных..» .
В стремлении подчеркнуть положительные черты Гакстгаузен переусердствовал, описывая скорее уж не реальный, а идеальный характер, присущий населению губернии. Заблуждение относительно истинного положения присутствует в его сочинении, несмотря на замечание: "Не подлежит сомнению стремление показать иностранцу все с лучшей стороны."

На первый взгляд казалось бы, что огромные скопления народа на яр марке создают благоприятную почву для преступлений и конфликтов, и данные случаи должны были иностранцами фиксироваться. Но, как отмечает тот же Гакстгаузен, "несмотря на большие скопления народа на ярмарке, тут мало беспорядка. Особого ярмарочного суда не существует, Незначительные споры разрешаются, по общим русским законам, словесным судом, находящимся при полиции. Внешний порядок на ярмарке держится стражей из казаков, которые также хорошо исполняют свою обязанность, как и прежде бывшая стража из калмыков. Несмотря на то, что в течение двух недель ежедневно посещая ярмарку, я только один раз за метил деятельное вмешательство казаков, но и этот случaй был незначителен: сколько я помню, казак один раз ударил кого-то нагайкой. Это та же полиция, которая держит собственный народ в страхе, а иностранцу в ночное время лучше сидеть дома во избежание встреч с нею /де Кюстин/.Таковы разные взгляды на силы правопорядка в Нижегородской губернии.

Разные взгляды на полицейские силы отражали разницу мировоззрений иностранных путешественников, Гакстгаузен, как сторонник упорядоченной жизни и стабильности в обществе, мог просто не отметить фактов полицейских злоупотреблений властью, а де Кюстин, заранее настроенный по отношению к ним отрицательно, замечал только то, на что обращали его внимание информаторы из числа русских либералов.

Источники и литература
1. Белл Дж. Беллевы путешествия чрез Россию в разные асиятские земли, а именно в Испаган, в Пекин, Дербент л Константинополь. СПб.,1776.
2. Бруин де, Корнелиус. Путешествие Б Московию //РОССИЯ XVIII в. глазами иностранцев. Л.,1989.
3. Васильев Ф.В. Материальная культура крестьян Нижегородского Заволжья /середина XIX - начало XX в./.Лекции. М.,1982.
4. Гакстгаузен А. Исследования внутренних отношений народной жизни и в особенности сельских учреждений России. T.I. М.,1869.
5. Герберштейн С. Записки о Московии. М., 1988.
6. Готье Т. Путешествие в Россию. М.,1988.
7. Дюма А. Сочинения в 3-Х тт. Т.З. М.,1992,
8. Ключевский Д.О. Сказания иностранцев о Русском государстве. М.,1992»
9. Кюстин А.де. Николаевская Россия. М.,1992.
10. Лесеенс Ж.Б.Б.де. Лессенсово путешествие по Камчатке и по внутренней стороне Сибири. 4.III. М.,1801-1802.
11. Литературный энциклопедический словарь.
12. Олеарий А. Подробное описание путешествия голштинского посольства в Московию и Персию.в 1633, 1636 и 1639 гг. М.,1906.
13. Славяне и их соседи. Этнопсихологические стереотипы в средние века. Сб.статей. Ы.,1990.
14. Смирнов Д.Н. Очерки жизни и быта нижегородцев ХУП-ХУШ вв. Горький,1978,
15. Советская историческая энциклопедия. Гл. ред. Е.М.Жуков. Т.2, М.,1962.
16. Стрейс Я.Я. Три путешествия. М.,1935.
17. Томас П. Путешествие в 1842 г. от Москвы до Казани. //ИОАИЭ,1906.
Т.22. Вып.З. С.164-184.